запись создана: 03.10.2016 в 14:54

Тянет поговорить. Не о том, как всё плохо. Не о работе, не о больнице - о чём-нибудь. развести такой классический флуд...
А никого нету(

*дико фейспалмит

Нас так долго учили – отдавать и ничего не брать взамен. Жертвовать собой ради других. Каждый шаг – как на пулеметы, каждый взгляд – благороден и мудр, ни одной пустой мысли, ни одного греховного помысла. Ведь мы – Иные. Мы встали над толпой, развернули свои безупречно чистые знамена, надраили хромовые сапоги, натянули белые перчатки. О да, в своем маленьком мирке мы позволяем себе все что угодно. Любому поступку найдется оправдание, честное и возвышенное. Уникальный номер: впервые на арене мы – в белом, а все вокруг – в дерьме.
Надоело!
читать дальшеГорячее сердце, чистые руки, холодная голова… Не случайно же во время революции и Гражданской войны Светлые почти в полном составе прибились к ЧК? А те, кто не прибился, большей частью сгинули. От рук Темных, а еще больше – от рук тех, кого защищали. От человеческих рук. От человеческой глупости, подлости, трусости, ханжества, зависти. Горячее сердце, чистые руки. Голова пусть остается холодной. Иначе нельзя. А вот с остальным не согласен. Пусть сердце будет чистым, а руки – горячими. Мне так больше нравится!
– Не хочу вас защищать, – сказал я в тишину лесного утра. – Не хочу! Детей и женщин, стариков и юродивых – никого, живите, как вам хочется. Получайте то, чего достойны! Бегайте от вампиров, поклоняйтесь Темным магам, целуйте козла под хвост! Если заслужили – получайте! Если моя любовь меньше, чем ваша счастливая жизнь, я не хочу вам счастья!
Они могут и должны стать лучше, они наши корни, они наше будущее, они наши подопечные. Маленькие и большие люди, дворники и президенты, преступники и полицейские. В них теплится Свет, что может разгореться животворящим теплом или смертоносным пламенем…
Не верю!
Я видел вас всех. Дворников и президентов, бандитов и ментов. Видел, как матери избивают сыновей, а отцы насилуют дочерей. Видел, как сыновья выгоняют матерей из дома, а дочери подсыпают отцам мышьяк. Видел, как, едва закрывая за гостями дверь, не прекращающий улыбаться муж бьет по лицу беременную жену. Видел, как, закрывая дверь за пьяненьким мужем, выбежавшим в магазин за добавкой, жена обнимает и жадно целует его лучшего друга. Это очень просто – видеть. Надо лишь уметь смотреть. Потому нас и учат раньше, чем учить смотреть сквозь сумрак, – нас учат не смотреть.
Но мы все равно смотрим.
Они слабые, они мало живут, они всего боятся. Их нельзя презирать и преступно ненавидеть. Их можно только любить, жалеть и оберегать. Это наша работа и долг. Мы – Дозор.
Не верю!
Никого не заставишь совершить подлость. В грязь нельзя столкнуть, в грязь ступают лишь сами. Какой бы ни была жизнь вокруг, оправданий нет и не предвидится. Но оправдания ищут и находят. Всех людей так учили, и все они оказались прилежными учениками.
А мы, наверное, лишь лучшие из лучших.
Да, наверное, да, конечно, были, есть и будут те, кто не стал Иным, но ухитрился остаться Человеком. Вот только их мало, так мало. А может быть, просто мы боимся посмотреть на них пристальнее? Боимся увидеть то, что может открыться?
– Ради вас – жить? – спросил я. Лес молчал, он был заранее согласен с любыми моими словами.
Почему мы должны жертвовать всем? Собой и теми, кого любим?
Ради тех, кто никогда не узнает и никогда не оценит?
А если даже узнает, единственное, что мы заслужим, – удивленное покачивание головы и возглас: «Лохи!»
Может быть, стоит однажды показать человечеству, что это такое – Иные? Что может один-единственный Иной, не скованный Договором и вырвавшийся из-под контроля Дозоров?
Я даже улыбнулся, представив себе всю картину. Картину в общем, а не себя в ней: меня-то остановят быстро. Как любого Великого мага или Великую волшебницу, что решат нарушить Договор и откроют перед миром мир Иных.
То-то будет шуму!

Скольких еще ты потеряешь?

Тебе 6 лет. Ты идешь в первый класс. На первой же перемене, когда тебя оставляют с другими ребятами, ты заводишь себе друзей — Паша, Никита, Тема, Юра… Ребята вразнобой соглашаются дружить с тобой. Наконец-то ты счастлив.

Тебе 8. Третий класс только начался, а из всех остался только Юра. Никита перешел в другую школу, обещав звонить, но так и не узнав твоего номера, Паша подставил тебя перед учительницей, а с Темой вы подрались, да так, что он выбил тебе зуб. Они больше не твои друзья, и скатертью им дорожка — ты без труда найдешь лучше, таких, как Юра. Вокруг столько людей, а мир так велик. Достаточно просто подойти еще к паре ребят, и тихонько сказать: “Будешь дружить?”.

Все так просто.

читать дальшеЕсли бы оно было так просто. Тебе 14, и кроме Юры у тебя никого не осталось. С переходом в среднюю школу классы смешались, и полная компания отбросов из “Б” параллели избивает тебя на каждой перемене. Ты вынужден бегать между классами и обедать в подвале. За что они ненавидят тебя?

Это не так уж и важно. Под конец года ты видишь, что уставший Юра болтает с одним из них. Клеймо предателя виснет на твоем друге вечным грузом, и тебе все равно на все, что он скажет — он лишь мерзкий изменщик, но не человек.

Тебе 16, и через год ты заканчиваешь школу. Конфликты прекратились, но ты так и не вжился в компанию. Да разве это важно, когда теперь ты нашел свою любовь — настоящую, и она с тобой? Даша обнимается с тобой в темных уголках школы, и ты ловишь на себе завистливые взгляды одноклассников. Так-то. Ты никогда больше не будешь один, ведь она любит тебя, а ты — ее.

По крайней мере, так ты думал до выпускного, на котором застал ее с другим парнем в кладовке. Ты просто ушел оттуда, сидеть на подоконнике и допивать бутылку коньяка. Рядом сидит Юра — в какой то момент ваши взгляды пересекаются, и ты понимаешь, что совершенно не злишься на него, да и не за что — он не сделал ничего плохого. Только вот он уходит с друзьями продолжать праздник, а ты остаешься один — и все это не имеет никакого значения.

Разве это важно? Пройдет долгое одинокое лето, и ты поступишь в университет. Там будет новый шанс, новые люди, целые группы, курсы, факультеты новых и новых людей… Которые уйдут от тебя — так или иначе, как и остальные. На первом курсе ты встретишь новых друзей, на втором — начнешь ненавидеть половину из них, на третьем — твой новый лучший друг уедет в другую страну, на четвертом ты перестанешь общаться даже с друзьями по интернету — закончатся общие темы и слова, начнутся ссоры и обиды.

Ты пойдешь работать, и там встретишь еще порцию свежих, незнакомых людей. Только вот все старые уже ушли из твоей жизни — уйдут и эти. Новые люди — будто одноразовый ветер, затронут твою жизнь, но не изменят. И ведь теперь тебе уже плевать на вселенскую справедливость, на высокие идеалы отношений, на все. Лишь бы они перестали уходить — один за другим.

Плевать на принципы. Плевать на гордость, плевать на все — лишь бы больше не быть одиноким. Лишь бы перестать терять людей одного за другим, раз за разом. Твоя подруга уедет в другой город, забыв сказать тебе об этом, но ты не обидишься — лишь попросишь не забывать тебя. Через какое-то время ты утопаешь в одноразовой дружбе и любви. Только встретив человека ты уже знаешь, что он убежит дальше, а ты снова останешься один.

Вера в людей угасает, вера же в чудеса медленно умирает под ближайшим кустом. Закончились мечты о старости в кругу верных друзей. Ты больше не приходишь на встречи одноклассников и одногруппников. Ты больше не дорожишь людьми рядом, они лишь одноразовые банки знаний, эмоций, историй — а после кончатся и уйдут. И ты — такой же. Выживая в этой игре, ты должен жить по общим правилам, убегая дальше и дальше, забрасывая телефоны и адреса, находя причины, отмазки, отговорки, лишь бы не встречаться и не видеться.

Все, чего ты хотел — это не быть одному. Не терять людей попусту, не отпускать их. Но разве у тебя есть выбор? Разве есть выбор у меня?

И мы смотрим, как люди, словно песок нашей жизни, просыпаются между пальцами. И ничего с этим не сделать — лишь цепляться каждый раз за надежду и ждать, пока ты потеряешь очередного человека. Скольких ты еще потеряешь?

Всех.

Иногда хочется быть такой женщиной-женщиной. Звенеть браслетами. Поправлять волосы, а они чтоб все равно падали. Благоухать «Герленом», теребить кольцо, пищать: «Какая прелесть!». Мало есть в ресторане: «Мне только салат». Не стесняться декольте, напротив, расстегивать совсем не случайно верхнюю пуговочку.
Привыкнуть к дорогим чулкам и бюстгальтеры покупать только «Лежаби». Иметь двух любовников, легко тянуть деньги. «Ты же знаешь — я не хожу пешком». «Эта шубка бы мне подошла»… Не любить ни одного из них. «И потом, в гробу, вспоминать — Ланского».
А иногда хочется быть интеллигентной дамой. Сшить длинное черное платье. Купить черную водолазку, про которую Татьяна Толстая сказала, что их носят те, кто внутренне свободен. Если курить, то непременно с мундштуком, и чтоб это не выглядело нелепо.
Иногда подходить к шкафу, снимать с полки словарь, чтоб только УТОЧНИТЬ слово. Говорить в трубку: «Мне надо закончить статью, сегодня звонил редактор». Рассуждать об умном на фуршетах, а на груди и в ушах чтоб — старинное серебро с розовыми кораллами или бирюзой.
Чтоб в дальнем кабинете, по коридору налево, сидел за компьютером муж-ученый, любовь с которым продолжалась бы вечно. Чтоб все говорили: «Высокие отношения». Чтоб, положив книжку на прикроватный столик, перед тем как выключить свет в спальне, он замечал: «Дорогая, ты выглядишь бледной, сходи завтра к профессору Мурмуленскому. Непременно».
А иногда хочется быть такой своей для всех в доску. С короткой стрижкой. И красить волосы, губы и ногти оранжевым. И ходить в больших зеленых ботинках, с индийской сумкой-торбой, с наушниками в ушах, с веревочками на запястье. Все время везде опаздывать, вопить в курилке: «Я такую кофейню открыла!.. Вы пробовали холотропное дыхание? — отвал башки!». И чтоб аж дым из ушей. Захлебываться от впечатлений. Не успевать спать. Собираться на Гоа в феврале.
Сидеть в офисе за «маком». Вокруг чтоб все увешано разноцветными стикерами с напоминаниями: «придумать подарок Машке», «напомнить Витьке про ужин в среду», «купить новые лыжи». На рабочем столе чтоб фотографии детей в бассейне и в океане, портреты собаки лабрадор (почившей) и бородатого мужчины в странной желтой шапочке.
Быть всю жизнь замужем за одноклассником, который за двадцать лет, представьте, так и не выкинул ни одного фортеля. Да еще и мирится со всеми этими друзьями, вечеринками, транжирством и немытой посудой. «Ты заедешь за мной в восемь?» — «Конечно, зая».
А иногда хочется побриться на лыску и повязать платочек. Вымыться в бане хозяйственным мылом, но пахнуть какими-нибудь травками, полынью там или мятой. Научиться молиться, читать жития святых, соблюдать посты. Назвать сына Серафимом, подставлять, хотя бы мысленно, другую щеку. «Ты этого хотел. Так. Аллилуйя. Я руку, бьющую меня, — целую». Излучать доброжелательность и чтоб ненатужно так сиять от внутренней гармонии.
Принести из церкви святую воду в баллоне, поставить ее в холодильник. И когда муторно на душе, умываться ею. И советовать мамашам, что если у ребенка температура, достаточно просто сбрызнуть. И чтоб это действительно помогало.
А еще ужасно хочется пойти в официантки. Купить накладные ресницы и полное собрание сочинений Дарьи Донцовой. Научиться ходить на каблуках, флиртовать с посетителями, чтоб они больше оставляли на чай, говорить: «А вот попробуйте еще «карпаччо», уж очень оно у нас замечательное».
Ходить в кино, копить на машину. Бросить бармена, закрутить с поваром-итальянцем. Висеть на доске почета как работник, раскрутивший максимальное число лохов на дорогое французское вино, которое они сроду не отличат от крымского. Пить сколько хочешь горячего шоколада из кофе-машины. И уже разлюбить греческий салат.
А что мы имеем на деле? Пока только черную водолазку.

Полина Санаева