- Пришел? Ну присаживайся, присаживайся, - полный мужчина в дорогом костюме с сигарой немного привстал с кресла, чтобы пожать руку вошедшему. – Решился все-таки. Очень, очень хорошо. Ну, что скажешь?
- Вообще-то, у меня есть пара…как бы это сказать…вопросов, - пробормотал гость, уже немолодой, в очках, с волосами, забранными в конский хвост и стильной бородкой.
Вошедший опустил на стол толстую папку, которую до этого держал в руках, и выложил на стол толстую пачку бумаги.
- Задавай, задавай, родной. Чем быстрее мы разберемся с непонятками, тем лучше,
читать дальше- мужчина за столом пыхнул сигарой.
В воздух поднялся густой столб дыма. Гость поморщился. Дым отдавал бензином и жженой бумагой, но человек за столом, кажется, не замечал этого и только самодовольно улыбался, сложив руки на внушительном жизненном опыте.
- Зачем вам я?
- Как это зачем? – мужчина за столом выглядел удивленным.
-Ну, все это можно сделать и без меня. Тем более все ресурсы у вас есть.
- Понимаешь, Петь. Время сейчас такое. Стабильное. Народ любит понаваристей.
- Не понимаю, если честно, Николай Васильевич.
- Ну вот скажи, - терпеливо объяснял мужчина за столом, попыхивая сигарой, - если есть постные щи и борщ с кусками мяса, ты что предпочтешь?
- Щи.
Мужчина за столом выглядел сконфуженным.
- В смысле?
- В моем возрасте надо следить за здоровьем.
- Тьфу ты, интеллигенция. А вот я борщ. Ты на меня посмотри, - мужчина похлопал себя по животу и щекам, - здоровый, как бык. А ты? Бледный, худенький. О чем это я? Ах да. И народ любит борщ. И не пойдет народ смотреть фильм, в котором место режиссера занимает человек без наград. А ты у нас наградной. Что ты там выигрывал? Бронзовый гвоздь или бронзовую скрепку или как оно там?
Гость осанился и с достоинством начал:
- Бронзовую…
Но Николай Васильевич, не дав ему закончить, продолжал свою мысль:
- Вот-вот и я говорю. Такой человек нам нужен.
- Но я же неизвестен никому. Мои фильмы не для всех.
- Вот и прославишься. Видишь как все славно получается-то.
- Но можно позвать кого-то с именем.
Николай Васильевич воровато осмотрелся, наклонился к столу и процедил сквозь зубы:
- Петь, ну не городи хуйню, а? Сначала их пригласи, потом подвези три грузовика свежего дерьма и чтоб обязательно нужного оттенка нежного молочного шоколада, потом всех родственников в фильм пристрой. Да и просят они столько, что можно еще три фильма снять.
- Ну не снимал я никогда фильмы о Великой Отечественной Войне.
- Ну вот, - Николай Васильевич хлопнул по столу. – Ценный опыт. Ну чего ты ломаешься? Актеры уже набраны, сценарий есть, деньги есть. Сиди себе в кресле – руководи процессом.
- Это не так просто, как вы…
- Короче, - мужчина за столом, что написал на маленькой бумажечке и придвинул ее к Петру. – Достал. Вот мое слово. Берешься или нет?
Гость взглянул на бумажку и судорожно сглотнул. Последний бастион пал и у него больше не было аргументов.
- Берусь, - пролепетал он и рефлекторно спрятал бумажку в карман. Потом плюнул и выложил ее обратно на стол.
- Очень хорошо, - удовлетворенно произнес Николай Васильевич.
- Но у меня все еще есть, - Петр положил руку на кипу бумаг на столе, - по сценарию.
- Задавай. Только давай коротенечко, а то у меня дела еще.
- Почему фильм называется Москва 41-2? Что это за двойка?
- Да уж, мэтр, - засмеялся мужчина за столом. – Вторая часть это.
- А можно тогда первую посмотреть? Я не слышал о таком фильме даже.
- Петь, и как тебя в режиссеры-то взяли? Кто сейчас снимает первую часть? Это несолидно. А вот придут люди в кинотеатры, увидят, что вторая часть и подумают: «Была значит и первая. И окупилась, раз вторую уже сняли. А, значит, хороший был фильм». Кумекаешь? Маркетинг. Ну вы – люди искусства – вам не понять.
Петр переваривал информацию.
- Ну хорошо, - снова начал он. – А четыре часа для фильма не многовато?
Для него – мастера артхауса – четыре часа было в самый раз, чтобы посредством черно-белого цвета, закрученных диалогов и небритых женщин передать все самое важное. Но для фильма широкого проката…
- Ну, Петь, - ответил мужчина за столом. – Мы ж не будем разом четыре часа в ход пускать. Порежем на два фильма. А может на три. Там посмотрим.
- Маркетинг?
- Соображаешь, - самодовольная улыбка снова замелькала на губах Николая Васильевича.
- Ну хорошо. А где снимать будем, места уже намечены? Разрешения на пиротехнические работы есть?
- Какие пиротехнические работы?
- Да у вас полсценария – взрывы. Многовато, мне кажется.
- Да ты что. Это же самый смак. Или ты думаешь люди ходят в кино на сопли-слезы смотреть. Вон, посмотри на Трансформеров.
- Ну хорошо. А снимать-то где будем?
- В студии. На первом этаже.
- Так у нас же огромное количество съемок на открытом воздухе.
-Это уже не твоя забота. Мне троюродный брат по-дешевке три рулона хромакея подогнал.
- Но пейзажные…
- Все в три-дэ нарисуют. На компьютере, понимаешь? У меня каждое утро толпы голодных студентов пасутся перед входом. Научились там в свое три-дэ тыкать, теперь хотят деньги большие получать. Готовы за еду и опыт работать.
- Но тогда можно было и актеров отрисовать на компьютере.
- Можно, - согласился Николай Васильевич. – Но тогда это будет три-дэ мультфильм. Серьезные люди на мультфильм не пойдут.
Петр схватился за голову. Все это ему не нравилось. Но символы на бумажечке говорили, что нельзя отказываться ни в коем случае.
- Хорошо, - наконец, произнес он. – Давайте пройдемся по некоторым сценам.
Мужчина за столом закатил глаза и демонстративно посмотрел на часы. Затем протянул:
- Ну давааааай.
- Вот, скажем, сцена, где женщины с голой грудью бегут на СС-овские дивизии. Это же бред. Такого не было.
- Это не бред, Петя, а художественное переосмысление. Ну и что, что не было. Да и куда я фильм без сисек дену? Сейчас даже в сказках детских грудь показывают. Кого этим удивишь? Это стандарт сегодня.
- Ну можно же как-то поаккуратней, я не знаю.
- В темноте под шубой, - передразнил гостя мужчина за столом.
- Ну а шагающие танки с лазерами? Это же ужас.
- Нам надо показать героизм. Понимаешь, ге-ро-изм. Советских воинов. Ну неужели это не настоящий героизм, когда простые советские парни с винтовками уничтожают огромные шагающие машины, вооруженные до зубов? Как они штыками обезглавливают стальную фашистскую гидру?
- Ну а то что дивизии Вермахта маршируют под красными стягами со свастикой, как римские легионеры? Бред.
- Свастика? Где? Ну-ка, покажи, - Николай Васильевич вышел из-за стола и склонился над бумагами.
Петр пошарил в кипе и ткнул пальцем.
- Ну вот же.
Николай Васильевич пробежал глазами текст и восклинул:
- Блядь, точно. Надо сценариста вызвать. У него глаза что ли на жопе. Нас за свастику правозащитники сожрут.
Гость недоверчиво посмотрел на Николая Васильевича, но решил не комментировать. Вместо этого он спросил:
- А что насчет Сталина?
- А что насчет Сталина?
- То что он пьет кровь младенцев, молится Сатане и устраивает оргии. И священники. Два раза обошли Москву с иконами и на город спустился светящийся купол, о который взрываются снаряды.
- Ты понимаешь, - Николай Васильевич положил руку Петру на плечо и доверительно склонился к нему. – Это вопрос скользкий. Ты лучше в него не лезь. Даже я в него не лезу. Сам знаешь лучше с ними не ссориться.
- Ну хорошо, а…
- Всё, - Николай Васильевич вернулся за стол. – Время. Хватит вопросов. Минкульта одобрил и денег дал. Пришлось, конечно, добавить, ну это не страшно. Там, знаешь ли, люди поумнее нас с тобой. Если они говорят, что все нормально, значит все нормально. Мне надо дела делать, тебе надо дела делать. Давай иди – готовься. Со следующей недели начнем.
Гость пожал мужчине в костюме руку и вышел. Николай Васильевич откинулся в кресле, взял мобильный телефон и набрал номер.
- Собрались уже?... Девочек вызвали?... Сейчас приеду, задержался немного. Работа, мать ее…
(с) arlekiness